Приговоренный - Страница 24

— Скоро все Марфутки растащат, — вздохнула Надя. — Хорошо еще, что у нас ничего не прут, все-таки совесть есть.

— Но ведь у этих, наверно, тоже хозяева есть?

— Может, и есть, только им они до фени. Вон как моему супружнику. Не нравится здесь, все к мамочке своей гоняет, казачок. Представляешь, туда одна дорога чуть ли не полтораста тысяч, а уж привозит оттуда — одни компоты. Даже варенья свекровь жалеет, не то чтоб сала или тушенки прислать. Кстати, вон тот домишко, третий с краю, тоже какому-то дураку принадлежал, который где-то на югах осел и теперь сюда носа не кажет.

У этого дома с крыши был ободран весь шифер и большая часть досок, выломаны и окна, и двери, остались только сруб да стропила.

Вера и Надя вышли на дорогу. Припекало, пока шли через луг, к лесу, потом пошли в тени, и стало даже прохладно.

— На танцы пойдем сегодня? — спросила Надя. — А то я уж три дня там не была. Провожатый уехал, отпуск кончился. Одной как-то неохота.

— Я вдвоем бы не пошла, — откровенно заявила Вера. — Одна шпана лет по семнадцать и та пьяная. И девки злые.

— Да, это тут есть, — ухмыльнулась Надя. — Тут в прошлом году одной сидоровской полголовы выдрали и фингалов понаставили. Могли бы и вообще пришибить. Выступала много. Но ты не переживай, со мной тебя не тронут. Если, конечно, не начнешь выпендриваться. В том году вроде за тобой такого не водилось.

— Я в прошлом году всего два раза ходила. Нечего там делать.

— Между прочим, насчет шпаны ты неправа. Там теперь и посолидней ребята есть.

— Здесь что, непьющие появились?

— Представь себе. Ну, конечно, не совсем непьющие, но поприличней. Тут у нас какая-то контора частная обосновалась, на бывшей ферме. Работают как звери. Чего-то там монтируют. Машины приходят, какое-то оборудование возят.

— Русские?

— Ну, как тебе сказать, я в паспорта не глядела. Есть какие-то на чучмеков похожие, но так вроде все советские.

Дорога вышла на большую прогалину. Здесь еще сохранились изгороди из жердей, которыми были обнесены поля, чтоб коровы при перегоне на выпас не жрали то, что не положено. Сейчас ни коров не было, ни защищать было нечего.

На небольшом взгорке в километре от дороги виднелись приземистые кирпичные коровники. Это и была бывшая ферма. Там действительно копошились какие-то люди, стояло несколько автомобилей, какие-то ящики.

Когда Вера с Надей уже прошли мимо ответвления дороги, ведущего к ферме, впереди показался автомобиль, оставлявший за собой длинный шлейф пыли.

— О, это ихний главный приехал, — отметила Надя, — серьезный.

Мощный джип «Гранд-Чероки» с тонированными стеклами проскочил мимо женщин на большой скорости, обдав их пылью.

— У, козел! — проворчала Надежда, отряхивая осевшую на платье пыль. — Ты прямо как знала — не одевалась…

Вера оглянулась, посмотрев вслед джипу. Номера она, конечно, не помнила, да и не собиралась вспоминать. Но почему-то ей показалось, будто она не в первый раз видит эту машину.

ЧЕРНОЕ БОЛОТО

В ночь перед походом на Черное болото Клык проспал совсем немного. Думал, соображал, прикидывал. Знал при этом, что и те, кто завтра поедет с ним искать нычку, тоже размышляют. Небось прокурор им дал хорошую накачку насчет бдительности. Для них не секрет, что у Клыка есть последний шанс выкрутиться и он попытается его использовать. Конечно, все четверо будут вооружены на совесть. Может быть, даже автоматами. Просчитают все. Даже то, что у Клыка могут быть друзья на воле, которым он как-то незаметно мог подать сигнал о том, когда и куда отправится за нычкой. Ох, неплохо было бы иметь таких друзей! Но их-то как раз у Клыка и нет. Он — одиночка, индивидуальной трудовой деятельностью занимался. Все и везде привык делать сам. И этот случай тоже не исключение.

Конечно, Клык придумал, как себя вести, чтоб шансов уцелеть было побольше. Но ведь и те не без мозгов, тем более что там минимум четыре головы. Хоть и не пойдет прокурор на болото, но его голова там будет все-таки главной. Да и мордовороты могли, хорошо подумав, все раскусить. Им тоже жить хочется, и наверняка не меньше, чем Клыку. Одно только и есть у него преимущество — отчаяние. К тому же побоятся они убивать Клыка прежде, чем тот нычку откроет. Им он нужен живой и только живой. Почуют подвох — сперва отметелят хорошенько, но не до смерти. Впрочем, поскольку в живом виде Клык им нужен ненадолго, то стесняться особо не будут. Если отобьют почки и печенку, то, даже вырвавшись от них, долго не протянешь. Самое обидное, ежели именно так все и получится. Пожалуй, самое лучшее — это не давать им такого изысканного удовольствия. Успокоить их, убаюкать… Только вот удастся ли?

Промучившись так, Клык сумел поспать всего пару часиков. Но тем, кто должен был его сопровождать, подыматься пришлось еще раньше.

— Подъем! — рявкнул Трепло сипловато и грубо, без всяких вежливых прибамбасов вчерашнего и позавчерашнего образца.

Клык встал не очень торопливо, оделся, ополоснулся, утерся.

— Жрать не дадут? — спросил он, уже догадываясь, что ему, как свинье перед забоем, корма не положено.

— Пайку заработать надо, — осклабился Трепло. — Приведешь к нычке, может, и дадим.

«Жди-ка, — подумал Клык. — Накормите вы по норме в девять грамм…»

— Все, хватит телиться! Руки!

Правый и Левый быстренько сцапали Клыка каждый со своей стороны и приковали его к себе браслетками. Трепло мотнул головой: ведите, мол, и подручные потянули Клыка к выходу.

У самого выхода стоял крытый брезентом «УАЗ-469». Немытый, с забрызганными грязью боковыми стеклами и чуть-чуть протертым ветровым.