Приговоренный - Страница 101

101

Действительно, один раз, когда переходили какой-то овражек, сбоку послышался грубоватый ломающийся басок:

— Теть, дай закурить!

— Сопли подотри, сява! — ласково ответила Маша, и трудные подростки, которых в темноте пряталось не меньше десятка, больше претензий не предъявляли. Скорее всего тетю Машу они по голосу узнали.

Наконец добрались до самого береге реки, где уже не было никаких домов, поскольку в паводки их могло снести. Вдоль ничем не укрепленного обрыва шла дорожка, опять-таки ничем не освещенная. Из города сюда доносился лишь глухой шум автомобилей, со станции — гул уходящего поезда а от порта — неясные крики в матюгальник, мощное урчание дизелей, какие-то отдельные лязги и бряки.

— Как ты тут ходишь? — удивленно спросил Клык, поспевая за Марьей.

— Молча, — ответила она. Клык только хмыкнул. Вера и Надежда налегке шли за Клыком, опасливо оглядываясь по сторонам.

Дорожка спустилась к воде, точнее, к дощатому, почти притопленному рекой причалу. На фоне чуть подсвеченной небом речной глади рисовались силуэты нескольких лодок и темная фигура человека.

— Капрон?! — вполголоса позвала Маша.

— Жду, — ответил мужик. — Грузитесь помаленьку.

И указал на дюралевую «казанку» с мотором «вихрь» на корме.

Клык сперва пихнул в лодку чемодан, потом влез зам и помог влезть ойкающим дамам. И Вере, и Нале. и Маше. Затем Капрон отпер замок, отмотал цепь, оттолкнулся от причала и запрыгнул в лодку.

— Давай веслами пока, — приказал он Клыку, — тут травы много у берега, на винт намотать можно.

Клык грести умел не очень, но все-таки кое-как отогнал посудину на двадцать метров от берега.

— Хорош! Суши весла! — Капрон дождался, пока Клык уберет весла с воды и пристроит по бортам «казанки», а затем дернул за тросик. «Вихрь» взревел, и лодка, приподняв нос, помчалась на середину реки, где светились красные и белые огоньки бакенов, обозначавших фарватер.

— Идет! — перекрикивая мотор, проорал Капрон, указывая влево. Там, примерно в километре или меньше, светились четыре огонька: красный, зеленый, а посередине между ними, но гораздо выше — два белых, один над другим. Оттуда же долетал глухой размеренный шум судовых машин.

Капрон заглушил мотор, лодка по инерции немного проскользила по воде и остановилась. Вода тихо плескала в борта.

— Сколько мигать? — спросил Капрон у Маши.

— Четыре.

Капрон вытащил откуда-то небольшой аккумуляторный фонарь и четыре раза нажал кнопку. Спустя несколько секунд со стороны огоньков послышались два коротких гудка.

— Все нормально, — сообщила Маша. — Поедете.

Подождав, пока неясный силуэт речного состава — двух барж и толкача — поравняется с лодкой и начнет медленно проползать мимо нее, Капрон запустил мотор и на малых оборотах стал постепенно

подводить свою посудину к низкой корме толкача. Оттуда уже посветили ручным фонарем

Дизели толкача работали медленно гулко, лодка подошла к корме с правого борта, немного наискосок. Свет ручного фонаря с судна высветил из тьмы носовую скобу лодки, и тут же за эту скобу зацепился крюк длинного багра. Лодку подтянули почти вплотную, зацепив вторым багром за корму.

— Здорово! — крикнула Маша. — Принимай!

В фальшборте открыли дверцу.

— Залазь!

— Ой, упаду! — пискнула Надя, вставая ногами на качающуюся лодочную скамейку. Клык поддержал ее, какой-то дюжий дядя с судна подхватил под мышки и втянул на палубу.

Следом с намного меньшими усилиями погрузили Веру. Потом Клык закинул на судно чемодан, уцепился за чью-то крепкую и сильную лапищу, оттолкнулся от банки и тоже оказался на толкаче.

— Счастливо! — махнула рукой Маша

Багры отцепили, мотор взревел, и лодка, описав полукруг, ушла к берегу. Дверцу в фальшборте захлопнули.

— Иван, — представился обладатель той самой лапы, которая втащила Клыка на судно. Бас был густой, что называется, боцманский.

— Петя, — отозвался Клык.

— Пошли, — пригласил Иван, и Клык подняв чемодан, последовал за ним. Надя и Вера пристроились за Клыком. Второй из встречавших остался на корме, за гостями не пошел.

Пройдя через весь буксир от кормы до носа, они перебрались по деревянной сходне с поручнями на корму одной из барж, к небольшой деревянной надстройке. Иван открыл дверь и пропустил своих пассажиров. Пошарив, он нашел керосиновый фонарь в проволочной оплетке — «летучую мышь». Почиркал, зажег. В надстройке стояла печь-«буржуйка» с жестяной трубой, выведенной в круглую дыру рядом с окошком. На конфорке «буржуйки» чернел закопченный чайник с облупленной, некогда зеленой эмалированной кружкой, надетой на носик. Был еще стол, сколоченный из плохо оструганных досок, и две лавки. На столе стояла литровая стеклянная банка, из которой торчали три столовые ложки, вилка и пара чайных. Рядом с банкой лежали стопкой три алюминиевые миски. На полу, в углу надстройки лежал плетенный из веревок мат, а поверх него — тюфяк, распространявший сенной запах, и серая подушка без наволочки.

— Это здесь, что ли, спать? — вырвалось у Надежды, которая страдала большой непосредственностью.

— Ты, девушка, не спеши. Твой номер шестнадцатый, — сказал Иван. — Еще не уплочено.

Смотрелся Ваня вполне круто. Морда была крупная, шея почти отсутствовала, брился он раз в трое суток. не чаще. Плечики и кулаки впечатляли. Клык полез в чемодан, достал семь зеленых стотысячных и красный полтинник. Иван посмотрел их на свет, помусолил, пересчитал и спрятал.

101